На вопросы "ForPost" ответил постпред Крыма при президенте, зампредседателя Совета министров Республики Георгий Мурадов
Наталья Назарук
Когда в марте 2014 года крымчане шли на референдум, они надеялись вернуться на Родину и вряд ли задумывались о том долгосрочном международном резонансе, который может вызвать их решение. Но за прошедшие пять лет Крым очевидно стал тем самым зеркалом, на которое Запад пеняет за свою «кривую рожу». В отношении к полуострову, действительно как в зеркале, отражаются все современные червоточины западного мира.
О том, почему Запад боится смотреть правде в глаза и когда ему всё-таки придётся это сделать, ForPost рассказал крымский политик и дипломат, постоянный представитель Республики Крым при президенте России Георгий Мурадов.
Георгий Львович как Вам видятся перспективы признания Крыма на международной арене? Будет ли Европа считать Крым российским?
— Давайте уточним: у Крыма нет необходимости добиваться международного признания, поскольку он не является независимым государством. Мы должны говорить о Крыме как о неотъемлемой части РФ. Следовательно, это более крупный вопрос — о признании территориальной целостности Российской Федерации и её суверенитета над двумя новыми субъектами.
Я специально акцентирую на этом внимание, потому что некоторые страны, в том числе наши ближайшие союзники, относятся к вопросу поверхностно, свернули отношения с Крымом и считают, что это не имеет для России особого значения. Нужно ясно понимать, что тем самым они не признают территориальную целостность страны, являющейся основой их же военно-политической безопасности. А это очень серьёзный политический вопрос.
Главной целью международной политики должно стать признание, прежде всего нашими ближайшими союзниками, российского статуса Крыма. Всем в мире должно быть ясно, что никто не смеет посягнуть, как это случилось во время инцидента в Керченском проливе, на наши суверенные права, будь то на море, на суше или в воздухе.
Получается хоть немного достучаться до «западных партнёров»?
— Крымскую тему европейцы сами для себя превратили в серьёзное экономическое бремя, потому что подрываются экономически важные для них отношения с Россией. Россия для Европы — это кладовая, где можно купить всё необходимое, однако отношения испорчены. Выгод в таком положении дел для европейцев не много.
Все прекрасно отдают себе отчёт, что Крым — это исторически русская земля. Я имею в виду не только этнический компонент, хотя и в этническом плане Крым остаётся русским. После крещения князя Владимира в Херсонесе крымская земля для нас остаётся священной, сакральной, жертвенной — это форпост российской государственности и краеугольный камень в понимании безопасности России. Вдумайтесь, сколько здесь русской крови пролито! Екатерина II не случайно отдала приказ решать проблему обеспечения сохранности российских границ с Крыма: он представлял собой многовековую угрозу для спокойного развития русского народа. Русскую землю — и Киев, и Москву — постоянно разоряли и опустошали. Императрица решила этот вопрос не столько путём завоеваний, сколько путём дарования особых привилегий для крымско-татарской знати, которая согласилась в итоге на то, чтобы полуостров вошёл в состав России. Знать была полностью включена в состав российского дворянства — не сравнить с тем, как до этого решались вопросы с русскими, со славянами, которых просто забирали в рабство и тех, кто выживал, продавали.
Но это история. А если говорить о сегодняшнем дне, Крым — это южные ворота России, которые сейчас в полной мере не используются, о чём европейцы также искренне сожалеют. Мне об этом говорили итальянцы, немцы, болгары, французы. Для них общение с Крымом — историческая традиция, и нынешняя ситуация их не устраивает.
Зачем же тогда санкции? Они не слишком способствуют возвращению взаимного комфорта.
— Уже вызрело понимание, что санкции вредят всей мировой экономике, а в политическом плане ведут в тупик. Наши оппоненты и авторы санкций не учитывают одну вещь: российская историческая выживаемость, способность терпеть и выносить тяготы ни в какое сравнение не идёт с выносливостью «изнеженных европейцев». Как показывает история, мы в итоге отвечаем на вызовы и провокации, но терпим до последнего.
Вот у меня и сейчас такое ощущение, что мы терпим, а наши противники проваливаются и в экономике, и в политике, особенно миграционной, и в гуманитарных вопросах. Судите сами, многие европейские государства, инициаторы антироссийской истерии, уже мутировали в тоталитарные репрессивные режимы. Они и других европейцев за собой тащат. Полагаю, что Европа подходит к некоему рубежу. Ожидаю, что уже после выборов в Европарламент начнутся серьёзные перемены, и с саморазрушением, ведущим Старый Свет к трагедии, надо будет заканчивать.
Приходит и понимание никчёмности и вредоносности антироссийских политических потуг, даже политикой не могу это назвать. Но европейцам пока не хватает воли коллективно признать это чётко и ясно.
Юрист Александр Молохов на Форуме друзей Крыма в рамках V Ялтинского международного экономического форума заявил о создании фонда «Таврида», который фактически будет защищать права Крыма и крымчан на международной арене. Как вы оцениваете эту инициативу, может ли она что-то кардинально изменить в положении полуострова?
— Это не личная инициатива, вопрос о необходимости создания фонда обсуждался руководством Республики Крым как полезная мера, которая помогала бы продвигать в европейских структурах тематику международно-правового характера, связанную с нарушением прав крымчан.
А они массово нарушаются той же «объединённой Европой», которая считает себя чуть ли не самой образцовой в этом смысле частью мира. Попробовали бы они какому-нибудь европейскому государству отключить зимой тепло и электроэнергию! Представляете, какие судебные процессы общемирового резонанса начались бы, как возмущались бы на Западе по поводу гуманитарного геноцида? А в отношении Крыма таких протестов в Европе что-то не было слышно! А как можно было лишитьнаселение Крыма 80% воды?Это — попытка спровоцировать гуманитарную катастрофу.
Но Европа закрывает на это глаза. Вот мы и хотим, чтобы эти международно-правовые вопросы доводились до населения европейских стран, чтобы грамотно подавались жалобы и иски в международные правовые институты, которые смогут разбирать такие вопросы, как ущерб, нанесённый энергоблокадой, водной блокадой или теми 23 годами украинского «независимого господства» над Крымом, ущерб от которого предложил подсчитать председатель Госдумы Вячеслав Володин.
А как к Крыму отнеслась Россия? У нас же есть конкретные цифры: государственные инвестиции в Республику Крым с 2015 до 2022 года составят около 900 миллиардов рублей. Колоссальные деньги! Это Крымский мост, трасса «Таврида», больницы, детсады, электростанции и так далее.
А в украинские времена Крым просто ввели в состояние депрессивного, неразвитого, заброшенного региона, сделали «политическим пасынком». Ну и чего ждали, когда решили ещё и русский язык у крымчан забрать? Когда угрожали «зачисткой», чтобы полуостров был «либо украинский, либо безлюдный»? Ждали, что крымчане согласятся с этнической чисткой и войной?
Такое невозможно себе представить. Наверное, на то и рассчитывали, что Крым как очаг сопротивления нацистам не захочет оставаться в составе Украины. У меня всё больше уверенности в том, что всё делалось с пониманием последствий. В тот период, когда Украину превращали в военный и политический антироссийский инструмент, когда провалилась попытка сформировать военно-морской плацдарм НАТО в Севастополе, Крым превратился в обузу для майданной власти и её «победного шествия» по стране. Когда Крым стал сопротивляться, его решили отбросить, как хвост ящерицы. В тот период, когда американцы очень больно споткнулись о Крым, они, видимо, решили, что с этой скалой лучше не связываться. Но зато посчитали это прекрасным предлогом, чтобы объявить России санкции.
Поэтому, возвращаясь к вопросу о фонде «Таврида», полагаю, что меры, связанные с защитой прав крымчан, с организацией обращений в различные европейские инстанции, являются полезным делом. Это во многом была идея Международной ассоциации друзей Крыма, которая предложила вынести в центр Европы площадку, с которой можно вести работу и с гражданским обществом, и с европейскими институтами власти, и подключать к этому опытных европейских юристов и людей, которые могут правильно построить информационную политику для продвижения объективных сведений о жизни нашего полуострова на европейских информационных каналах.
На последнем форуме друзей Крыма вы говорили, что многие члены Ассоциации друзей Крыма за рубежом подвергаются гонениям, давлению и преследованиям за поддержку российского Крыма. Фонд «Таврида» будет заниматься и этими случаями?
— В том числе и ими, потому что, действительно, европейские тоталитарные репрессивные режимы стали активно бросать в тюрьмы и преследовать тех, кто говорит, что надо положить конец конфронтации с Россией, прекратить санкции, признать Крым частью России и выстраивать с ней мирные отношения. Такая логика для этих режимов является «преступной», направленной против их усилий по нагнетанию милитаристского психоза. И они стали людей репрессировать либо запугивать.
Вальдемар Гердт, депутат Бундестага от партии «Альтернатива для Германии», который возглавил немецкую делегацию на V Ялтинском международном экономическом форуме, в интервью газете «Известия» от 8 мая рассказал, что МИД Германии потребовал у него отказаться от поездки в Крым после письма украинского посла. За визит в Крым ему угрожали «последствиями». Очень интересное интервью — и весьма показательное, потому что это происходит в либеральной Германии! А что говорить о тоталитарных восточноевропейских режимах? В Польше посадили в тюрьму Матеуша Пискорского, который в 2014 году был координатором группы международных наблюдателей за крымским референдумом. Не побоялись международного резонанса, арестовали и бросили за решётку. Сидит три года без предъявления обвинения. Предъявить вроде как нечего, но «враг народа». В Латвии одного из лидеров русской научной мысли, профессора Александра Гапоненко бросили в тюрьму, довели до инфаркта. И сейчас даже не дают возможности его как российского соотечественника, которого мы обязаны защищать по российским законам, привезти в подмосковный санаторий для лечения от постинфарктных осложнений.
Таких примеров множество. Я уже не говорю про Украину, которая пересажала всех лидеров русскоязычных организаций, а кого-то и вовсе уже нет в живых. Честное слово, репрессии 1937 года не идут в сравнение с нынешним поведением «цивилизованной Европы».
Где проходит грань, за которой признавать российский Крым для европейского гражданина становится опасным?
— А эта грань всё время дрейфует в сторону ужесточения. И это значит, что правящие режимы такого типа находятся «на издыхании» и в своей предсмертной агонии начинают крушить всё вокруг.
Когда Порошенко устроил провокацию в Азовском море, это выглядело как предсмертные судороги его политики. И в Европе то же самое: чем больше авторы антироссийской истерики чувствуют, что уходит почва из-под ног и этот политический вектор уже не срабатывает, тем больше репрессивных действий ими предпринимается. Я думаю, что вскоре им на смену придут более разумные силы, и в целом курс Европы будет смещаться в сторону выравнивания наших отношений. Но это не быстрый процесс, не будем питать иллюзий.
У ДНР и ЛНР по-прежнему всё далеко не безоблачно даже с точки зрения элементарной безопасности, не говоря уже о развитии и восстановлении. Какое, по-вашему, будущее их ждёт? Станут ли они частью России или всё же вернутся в состав Украины?
— Мне кажется, с каждым месяцем вероятность того, что они могут реально возвратиться в состав Украины, всё меньше. Такой вариант будет более вероятен, только если на Украине придут к власти те силы, которые будут стремиться к сохранению единства страны в рамках федеративного или, возможно, конфедеративного государства, при полном уважении языковых, культурных, социальных и иных прав русского и русскоговорящего населения.
Но это должен быть выбор только самих жителей ДНР и ЛНР. Мы за них это не решим. И в Киеве должны понять, что гораздо более крупные страны, чем Украина, пытались справиться с подобными ситуациями —и не смогли. Если не хотят развалить окончательно страну, не воевать надо и не мракобесием заниматься в духе «их дети будут сидеть в подвалах», а выстраивать отношения, находить общий язык.
В мировой истории миллион примеров, когда родственные народы разъединялись, а потом снова воссоединялись. На какой основе? Договаривались. Поэтому, на мой взгляд, в признании ДНР и ЛНР в качестве независимых государств нет ничего антиукраинского. Это означает, что они почувствовали бы себя в безопасности, но при этом могли бы делать свой выбор, разговаривать об объединении на каких-то взаимоприемлемых условиях, обеспечивая свои собственные права.
Владимир Зеленский как новый президент может стать тем человеком, который сядет за стол переговоров и попытается изменить курс Украины?
— На этот счёт есть позиция, которую высказал глава Республики Крым Сергей Аксёнов и с которой я полностью согласен: большого оптимизма сразу испытывать не стоит. Зеленский в политике — тёмная лошадка.
Сегодня мы можем только подводить некие итоги пяти лет правления Порошенко и чётко сказать, что это были мрачные страницы для Украины. Страну привели к тому, что она оказалась наполовину разрушенной, в состоянии гражданской войны, коррумпированные олигархи стали ещё богаче, народ обнищал. Создано националистическое государство, которое стало репрессивным инструментом в чужих руках.
Что касается надежд на Зеленского, так у нас есть перед глазами опыт с Трампом. Вспомним, с каких позиций он выступал, когда шёл на выборы: обещал «поладить» с Россией, ни слова агрессивной риторики по Крыму. А что с ним сделал правящий класс США? Пикнуть не может. И я далеко не уверен, что эта враждебная, антироссийская, пронизанная духом милитаризма кампания, которую американский истеблишмент сейчас проводит в отношении России, является авторской политикой Трампа. Это линия тех, кто объявляет политику удушения России, в расчёте, что она, как Советский Союз, раскиснет и распадётся на части. А затем можно будет прибрать те природные ресурсы, которые останутся после распада, и заодно получить дальневосточный плацдарм против Китая, главного экономического конкурента. Это продуманная долгосрочная политика. О ней американцы долго не говорили вслух, но действовали.
И как России стоит себя дальше вести, чтобы не стать вожделенным дальневосточным плацдармом для Америки?
— На мой взгляд, нельзя позволять себя ослаблять. Надо делать то, чего боятся наши оппоненты — жёстко реагировать, не заискивать в поисках примирения. Вот, например, наш президент выступил и показал, как летает российское гиперзвуковое оружие.
То есть наша задача — проявить силу, крепость и начать бороться со своими слабостями, главная из которых, по признанию экономистов, — отсутствие серьёзного экономического роста. Многие наши политики приходят к выводу, что надо принимать такие меры, которые принимал Советский Союз накануне Второй мировой войны. Необходима мобилизация ресурсов.
Наши оппоненты должны видеть и понимать, что у нас есть воля к самомобилизации. Тогда будет ещё больше уважения и понимания того, что Крым легитимно, самостоятельно и окончательно возвратился на свою историческую Родину.